Искать произведения  search1.png
авторов | цитаты | отрывки

Переводы русской литературы
Translations of Russian literature


Глава 50


О том, как Санчо вступил во владение своим островом и как он им управлял


После обеда Дон Кихот, исполняя просьбу Санчо, изложил на бумаге все свои наставления и вручил их новому губернатору. Однако Санчо тотчас же потерял письмо; кто-то из слуг подобрал его и передал герцогу. Тот прочитал герцогине рассуждения Дон Кихота, и оба снова подивились уму и безумию нашего рыцаря. Они тут же решили немедленно привести в исполнение свой забавный план и отправить Санчо в сопровождении пышной свиты в одно селение, предназначенное стать для него островом. Герцог приставил к Санчо своего дворецкого, человека умного и ловкого, того самого, который накануне уморительно разыграл роль графини Трифальди. Нельзя было сомневаться, что он сумеет отлично справиться со своей задачей. Но едва Санчо увидел этого дворецкого, он сразу же заметил, что тот очень похож лицом на Трифальди. Обратившись к Дон Кихоту, он воскликнул:

— Сеньор, провались я на этом самом месте ко всем чертям, если и вашей милости не придется признать, что лицо у этого дворецкого точь-в-точь как у Долориды.

Дон Кихот пристально посмотрел на дворецкого и затем ответил Санчо:

— Тебе совершенно незачем проваливаться, друг Санчо. У дворецкого действительно лицо дуэньи Долориды. Но это не значит, что дворецкий и есть Долорида. Лучше и не допускать такого предположения. Подумай, куда бы это нас завело. Нам с тобой следовало бы горячо помолиться господу богу, чтобы он избавил нас от злых колдунов и злых волшебников.

На это Санчо ответил:

— Я только что говорил с ним, и мне показалось, что в ушах моих звучит голос Трифальди. Ну, да ладно, — я помолчу, но все же буду держать ухо востро и присматриваться ко всему. Быть может, мои подозрения укрепятся, а может быть, и исчезнут.

— Ты так и сделай, Санчо, — ответил Дон Кихот, — и обо всем, что заметишь, сообщай мне, а также пиши мне о всех твоих губернаторских делах.

Наконец Санчо выехал, окруженный многочисленной свитой; на нем был костюм ученого, а поверх широкий плащ из рыжеватого камлота с золотым позументом. На голове у него была надета шапочка из той же материи. Сидел он верхом на муле, а следом за ним, по приказанию герцога, выступал ослик в новенькой шелковой сбруе, обвешанной разными побрякушками. Время от времени Санчо оборачивался, чтобы взглянуть на серого: общество этого верного друга доставляло нашему губернатору такое удовольствие, что он не поменялся бы местом с самим германским императором. Прощаясь с герцогом и герцогиней, он поцеловал им руки и попросил Дон Кихота благословить его. Тот исполнил его просьбу, проливая слезы, а Санчо принял его благословение, всхлипывая.

Местечко, которое герцог отдал Санчо в управление, находилось неподалеку от герцогского замка, поэтому губернатор со своей свитой скоро и без всяких приключений прибыл туда. У ворот селения их встретили местные власти. Тотчас ударили в колокола, собравшиеся жители приветствовали нового губернатора радостными кликами и с большой торжественностью повели его в главную церковь, чтобы там возблагодарить бога. Затем, после различных смешных церемоний, Санчо вручили ключи от города и провозгласили пожизненным губернатором острова Баратарии. Платье, борода и толстый живот нового губернатора удивляли всех, кто не был посвящен в тайну назначения нового губернатора. Из церкви Санчо повели в залу суда, усадили в кресло, и дворецкий герцога сказал:

— Сеньор губернатор, на нашем острове существует древний обычай: тот, кто назначается правителем этого славного острова, обязан ответить на довольно хитрые и запутанные вопросы, которые ему будут заданы. Эти ответы должны показать жителям острова, насколько умен их новый губернатор и надлежит ли им печалиться или радоваться его назначению.

Во время речи дворецкого Санчо разглядывал длинную надпись, начертанную большими буквами на стене против его кресла. Так как он был неграмотен, то спросил, что там написано. Ему ответили:

— Сеньор, надпись эта гласит: «Сегодня, такого-то дня, месяца и года, сеньор дон Санчо Панса вступил во владение этим островом. Да сохранит его господь у власти на многие лета!»

— А кого это зовут дон Санчо Панса? — спросил Санчо.

— Вас, ваше вельможество, — ответил дворецкий, — ибо на остров прибыл только один Панса, и он сейчас восседает на этом кресле.

— Так заметьте себе, братец, — возразил Санчо, — что ни я, да и никто в моем роду никогда не был доном. Меня попросту зовут Санчо Панса, и отец мой звался Санчо, и дед мой звался Санчо, и все они были Панса без всяких этих донов и передонов. Я подозреваю, что на вашем острове донов больше, чем булыжников. Но довольно об этом; господь меня понимает, и если мне удастся пробыть здесь губернатором хоть несколько дней, я выведу всех этих донов. Должно быть, они здесь кишмя кишат и надоели всем хуже комаров. Ну, что ж, задавайте мне вопросы, сеньор дворецкий, а я буду отвечать на них по моему разумению, на радость или горе моему народу.

В эту минуту в залу суда вошли два человека — один из них был одет крестьянином, другой — портным; в руках он держал большие ножницы. Портной сказал:

— Сеньор губернатор, мы с этим крестьянином пришли к вашей милости по делу: этот добрый человек явился вчера в мою лавку, протянул мне кусок сукна и спросил: «Сеньор, хватит ли этого сукна мне на колпак?» Я прикинул на глаз и ответил, что хватит. Тогда этот человек, подозревая, что я хочу украсть у него кусок сукна, сказал: «А может быть, и на два хватит?» Я догадался, о чем он думает, и ответил, что хватит. Тогда он, упорствуя в своих оскорбительных подозрениях, продолжал прибавлять колпак за колпаком, а я все соглашался с ним. В конце концов мы поладили с ним на пяти колпаках. Через несколько дней он пришел за ними. Колпаки были готовы, но он не только отказался уплатить мне за работу, но еще требует, чтобы я вернул ему сукно или же уплатил за него.

— Правду ли он говорит, братец? — спросил Санчо.

— Да, сеньор, — ответил крестьянин, — но прикажите ему, ваша милость, показать колпаки, которые он для меня сшил.

— Весьма охотно, — сказал портной и, вынув из-за плаща руку, на каждом пальце которой было надето по колпаку, продолжал: — Вот пять колпачков, которые этот добрый человек мне заказал. Клянусь богом и совестью, что у меня не осталось ни кусочка сукна, и я готов представить свою работу на рассмотрение цеховых представителей.

Забавная выдумка портного заставила всех присутствующих расхохотаться. Санчо подумал с минуту и сказал:

— Вот мой приговор по этому делу: портной не получит платы за шитье, а крестьянин — денег за испорченное сукно, колпачки же отдать заключенным. На том и делу конец.

Присутствующие рассмеялись, но постановление губернатора признали правильным и тотчас же его выполнили.

В эту минуту в залу вошли два старика. Один из них важно выступал с толстой тростью в руках. Второй смиренно следовал за ним. Поклонившись Санчо, второй начал так:

— Сеньор губернатор, этому человеку я дал взаймы десять золотых эскудо с тем условием, чтобы он возвратил мне их по первому требованию. Прошло много времени, и я не требовал у него долга, ибо понимал, что если, занимая у меня деньги, он находился в затруднительном положении, то, возвратив их, он попадет в еще более затруднительное. Наконец мне показалось, что он совсем позабыл о своем долге; тогда я решился ему напомнить, а он не только не отдает его, но утверждает, что никогда не брал у меня денег, а если и брал, то давно отдал. Я бы просил вашу милость привести этого человека к присяге: если он присягнет, что отдал мне долг, я готов простить его тут же на месте, перед лицом господа бога.

— Что вы на это скажете, старичок с посохом? — спросил Санчо.

На это старик ответил:

— Сеньор, я признаю, что получил от него эти деньги. Но я давно уже отдал и уплатил ему долг сполна и без всякого обмана. Истец говорит, что он поверит моей клятве, — ну что же, я готов поклясться на жезле вашей милости.

Губернатор опустил свой жезл. Тогда старик передал свой посох истцу, прося подержать его, пока он будет приносить клятву, затем положил руку на крест жезла и заявил, что он действительно брал в долг десять эскудо, но что он их отдал обратно из рук в руки, а заимодавец по забывчивости несколько раз требовал у него долг.

— Ну что же ты теперь скажешь? — спросил губернатор истца.

Тот ответил, что считает своего должника честным человеком и добрым христианином. Должно быть, он и вправду позабыл, как и когда ему были возвращены эти десять эскудо. Во всяком случае, он больше никогда не будет их требовать.

Должник взял свой посох и, поклонившись, удалился из суда. А Санчо, который все время зорко наблюдал за стариками, склонил голову на грудь, приставил указательный палец правой руки к носу, подумал немного и велел вернуть старика с посохом.

Когда его привели, Санчо посмотрел на него и сказал:

— А ну-ка, добрый человек, дайте мне ваш посох!

— С большим удовольствием, — ответил старик, — вот он, сеньор.

И он отдал посох. Санчо взял его, вручил другому старику и сказал:

— Ну теперь вам заплачено. Ступайте с богом.

— Как, сеньор! — воскликнул старик. — Да разве эта трость стоит десять золотых эскудо?

— Стоит, — ответил губернатор, — или, клянусь богом, я величайший дурак на свете. Сейчас вы убедитесь, способен ли я управлять целым королевством или нет.

Тут он приказал расколоть трость. Трость сломали, и из нее посыпались золотые монеты. Все были поражены и решили, что губернатор мудр, как царь Соломон. Спросили Санчо, как он мог догадаться, что десять эскудо спрятаны в трости. Санчо охотно объяснил: старик перед принесением клятвы передал трость своему противнику и поклялся, что сполна и без обмана вернул ему долг. А затем, принеся клятву, потребовал свою трость обратно. Заметив это, Санчо догадался, что десять эскудо, из-за которых шел спор, спрятаны в трости.

— Отсюда можно заключить, — прибавил Санчо, — что господь всегда поможет и самому тупоголовому губернатору отыскать правду, если тот будет честен и справедлив. А впрочем, священник нашего села рассказывал мне про один случай вроде этого, а у меня отличная память. Если бы я только не забывал часто того, о чем мне надо вспомнить, то такой памяти, наверное, не сыскалось бы на всем этом острове.

Итак, старики удалились, один — раздосадованный, другой — удовлетворенный. Все присутствующие продолжали выражать глубокое удивление, а писец, которому было поручено записывать речи, поступки и деяния Санчо, не знал, как ему изобразить и описать нового губернатора: глупым или умным.

По окончании суда губернатора повели в роскошный дворец. Там в большом зале Санчо увидел стол, убранный с королевским великолепием. Под тончайшим кружевным покрывалом на нем стояло множество блюд и ваз со всевозможными фруктами и цветами. При появлении Санчо заиграла музыка, четыре пажа поднесли ему воду для омовения рук, и он с большим достоинством проделал эту церемонию. Когда музыка замолкла, Санчо сел за стол на почетное место, а рядом с его креслом стал какой-то человек с палочкой из китового уса в руках. Как оказалось впоследствии, это был доктор. Покрывало сняли, и другой человек, по виду духовное лицо, благословил трапезу. Один из пажей повязал Санчо кружевную салфетку, а другой подал на первое блюдо с фруктами108. Но не успел Санчо проглотить куска, как доктор прикоснулся своей палочкой к блюду, и его тотчас же унесли прочь; а на его место поставили другое. Санчо собрался было его отведать, но, как только он протянул руку, чтобы попробовать кушанье, палочка снова коснулась блюда, и паж унес его столь же проворно, как и блюдо с фруктами. При виде этого Санчо растерянно обвел глазами присутствующих и спросил, неужели же этот обед следует есть так, как это делается на представлениях фокусника. На это человек с палочкой ответил:

— Нет, сеньор губернатор, на этом острове обедают так же, как это принято и заведено на других островах, управляемых губернаторами. Я доктор, мой сеньор, и приставлен за большое жалованье к особе губернатора. О его здоровье я забочусь больше, чем о своем собственном. Я работаю днем и ночью, изучая комплекцию губернатора, дабы лечить его в случае болезни; но главная моя обязанность — присутствовать при обедах и ужинах, разрешать губернатору есть только то, что мне представляется подходящим, и удалять со стола все, что, по моему мнению, может испортить ему желудок. Вот почему я велел убрать от вас фрукты, ибо в них слишком много влаги, и унести другое кушанье, ибо оно было чересчур остро и приправлено пряностями, что, как известно, возбуждает жажду. А много пить — значит убивать наши жизненные силы.

— В таком случае вот эти жареные куропатки, на вид так вкусно приготовленные, наверное, не причинят мне вреда.

На это доктор ответил:

— Сеньор губернатор не прикоснется к этому блюду, пока я жив.

— Почему так? — спросил Санчо.

— Потому, что учитель наш Гиппократ109, звезда и светоч медицины, говорит, что всякое объедение вредно, но самое вредное — это объедение куропатками.

— Тогда, сеньор доктор, — сказал Санчо, — вместо того чтобы колотить по блюду палкою, выберите, пожалуйста, из всех кушаний, стоящих на столе, то, которое может принести мне наибольшую пользу и наименьший вред, и позвольте мне его съесть, ибо, клянусь жизнью губернатора, — да продлит мне ее господь бог! — я умираю от голода и, что бы вы там ни говорили, сеньор доктор, и как бы вы ни сердились, но, отнимая у меня обед, вы не только не продлите моей жизни, а просто меня убьете.

— Ваша милость сеньор губернатор совершенно правы, — ответил доктор, — а потому я полагаю, что вашей милости не следует кушать этого рагу из кроликов, ибо оно неудобоваримо. Вот этой телятины, если бы она не была жареная и тушеная, вы могли бы отведать, но в таком виде, как она есть, — лучше не надо.

Тут Санчо сказал:

— Вот это большое блюдо, откуда поднимается пар; кажется, это — олья подрида110, в нее обычно кладутся самые различные вещи. Так уж, наверное, мы там отыщем кусочек, который придется мне по вкусу и пойдет на пользу.

— Боже избави! — воскликнул доктор. — Гоните прочь такие опасные мысли: ни одно кушанье на свете не портит так здоровья, как олья подрида. Она хороша для каноников, для ректоров учебных заведений, для крестьянских свадеб, но на столе у губернатора ей не место. Губернатор должен питаться деликатными и удобоваримыми кушаньями. Нет, если сеньор губернатор желает сохранить и укрепить свое здоровье, то я советую ему съесть сотню трубочек из тонкого теста и несколько тоненьких ломтиков айвы, — эта пища укрепит его желудок и облегчит пищеварение.

Выслушав это, Санчо откинулся на спинку кресла, пристально посмотрел на доктора и строгим голосом спросил, как его зовут и где он учился. Доктор ответил:

— Сеньор губернатор, меня зовут доктор Педро Ресио де Агуэро; родился я в местечке, именуемом Тиртеафуэра111, направо от дороги из Каракуэля в Альмодавар дель Кампо, а степень медицины я получил в Осунском университете.

Тогда взбешенный Санчо вскричал:

— Так вот что, сеньор доктор Педро Ресио де Маль-Агуэро, родившийся в Тиртеафуэре и удостоенный степени доктора в Осуне, убирайтесь-ка вы отсюда, да поживей! Не то, клянусь солнцем, возьму я в руки дубинку и, начав с вас, вышибу с острова всех докторов. Я говорю о тех, которые покажутся мне невеждами. Врачей же мудрых, опытных и ученых я буду беречь как зеницу ока и чтить как величайших благодетелей. Итак, убирайтесь-ка отсюда, Педро Ресио, а не то я схвачу вот это самое кресло, на котором сижу, и разобью его о вашу голову. А если меня притянут к ответу, то я заявлю в свое оправдание, что сделал угодное богу дело, убив негодного доктора, палача своих сограждан. А теперь дайте мне поесть или отберите от меня губернаторство, ибо должность, которая не может прокормить того, кто ее несет, не стоит и двух бобов!

Увидев, как разгневался губернатор, доктор смутился и собирался дать тягу, как вдруг на улице послышался звук почтового рожка. Дворецкий глянул в окно и, подойдя к Санчо, сказал:

— Прибыл гонец от сеньора герцога; должно быть, с каким-нибудь важным поручением.

Вошел гонец, запыхавшийся и потный, и, вынув из-за пазухи письмо, вручил его губернатору. Санчо передал его дворецкому и велел прочитать адрес. Адрес гласил:

«Дону Санчо Пансе, губернатору острова Баратарии, в собственные руки или в руки его секретаря».

Услышав это, Санчо спросил:

— Кто здесь мой секретарь?

Тогда один из присутствующих ответил:

— Я, сеньор, потому что умею читать и писать.

— В таком случае, — ответил Санчо, — вы можете быть секретарем у самого императора. Распечатайте письмо и прочтите, что там написано.

Новоиспеченный секретарь исполнил поручение и, прочитав письмо, заявил, что содержание его совершенно секретно.

Тогда Санчо, удержав при себе только майордома и дворецкого, приказал очистить залу. Когда все остальные, в том числе и доктор, удалились, секретарь прочел письмо герцога:


Сеньор дон Санчо Панса, до сведения моего дошло, что враги мои и ваши в одну из ближайших ночей готовят яростное нападение на наш остров. Поэтому бодрствуйте и ждите, чтобы они не застали вас врасплох. Кроме того, через надежных шпионов я узнал, что четыре переодетых злоумышленника проникли на ваш остров, намереваясь лишить вас жизни, ибо мудрость ваша внушает им опасения. Глядите в оба, опасайтесь отравы, отказывайтесь от всех кушаний, которые вам предлагают. Если вам будет угрожать опасность, я не замедлю прийти к вам на помощь.

Дано в нашем замке, августа шестнадцатого дня, в четыре часа утра.
Ваш друг Герцог.


Санчо был поражен, приближенные тоже притворились удивленными. Помолчав немного, Санчо обратился к майордому и сказал:

— Мне кажется, самый опасный человек здесь — доктор Ресио; он придумал для меня жестокую гибель — голодную смерть.

— И все же, — возразил дворецкий, — я бы посоветовал вашей милости не прикасаться к кушаньям, поставленным перед вами на столе, ибо стряпали их монахини, а пословица говорит: за крестом-то черти и водятся.

— Я с вами не спорю, — ответил Санчо, — но дайте мне хотя бы краюху хлеба и фунта четыре винограда. Здесь уж нечего опасаться отравы, а без еды я, право, никак не могу обойтись. К тому же нам надо приготовиться к защите, а для этого прежде всего необходимо хорошенько подкрепиться, ибо храбрость зависит от желудка, а не желудок от храбрости. А вы, секретарь, ответьте сеньору моему герцогу, что все его приказания будут исполнены точно и без упущений, и передайте сеньоре моей герцогине, что я целую ей руку, а заодно уж припишите, что я целую руку и сеньору моему Дон Кихоту, дабы он не подумал, что я неблагодарен. Дальше, как хороший секретарь, вы можете от себя прибавить все, что вам придет в голову и покажется уместным. Ну, а теперь уберите-ка со стола и дайте мне поесть, и если какие-нибудь шпионы, убийцы и волшебники нападут на меня или на мой остров, я сумею с ними справиться.

В это время в зале снова появился доктор Педро Ресио и заявил Санчо, что, испугавшись его гнева, он нарушит медицинские предписания и разрешит ему вечером поужинать. Губернатор этим удовлетворился и с большим нетерпением стал дожидаться наступления вечера и часа ужина. Наконец наступил желанный час: на ужин ему подали тушеную говядину с луком и вареные ножки довольно-таки старого теленка. Санчо принялся их уплетать с таким аппетитом, как будто это были миланские тетерки, римские фазаны, соррентская телятина, моронские куропатки или лавахосские гуси. Посреди ужина он обратился к доктору и сказал:

— Послушайте, сеньор доктор, на будущее время, пожалуйста, не старайтесь угощать меня тонкими блюдами и изысканными яствами; вы этим только испортите мне желудок. Я привык питаться козлятиной, говядиной, салом, солониной, репой и луком, а если вы станете набивать мой желудок разными придворными кушаньями, то он примет их с неудовольствием, а то и просто с омерзением. Лучше всего, если мне будут каждый день готовить олью подриду, которая тем вкуснее, чем больше в ней всякой всячины; но издеваться над собой я никому здесь не позволю. Итак, давайте жить и есть в мире и дружбе, ибо, когда господь посылает утро, оно для всех настает. Я буду так управлять этим островом, чтобы и податей не терять и взяток не брать, а вы все глядите в оба и ухо держите востро. Иначе я покажу вам такие чудеса, каких вы еще не видывали.

— Честное слово, сеньор губернатор, — сказал дворецкий, — ваша милость говорит совершенно правильно. От имени всех островитян этого острова обещаю вам, что все они будут служить вашей милости усердно, с любовью и доброжелательством. Вы с самого начала показали себя столь милостивым правителем, что им и в голову не придет помыслить или сделать что-либо неугодное вашей милости.

— Еще бы, — ответил Санчо, — иначе они оказались бы просто дураками. Но, повторяю, позаботьтесь об еде для меня и для моего серого: из всех дел это самое важное и неотложное. А с наступлением ночи мы совершим обход острова, ибо у меня есть намерение очистить его от всякой нечисти, вроде бродяг, праздношатающихся и беспутных людей. Следует вам знать, друзья мои, что ленивые и праздные люди в государстве подобны трутням в улье, пожирающим мед пчел-работниц. Я собираюсь покровительствовать крестьянам, обеспечивать права идальго, вознаграждать добродетельных, а в особенности поддерживать уважение к религии и почтение к духовным особам. Ну, что вы на это скажете, друзья, — дело я говорю или несу вздор?

— Вы так говорите, ваша милость сеньор губернатор, — ответил майордом, — что я диву даюсь, как может совсем неученый человек, — а ведь, насколько мне известно, ваша милость неграмотны, — додуматься до таких мудрых мыслей и поучений. Ни те, кто вас сюда послал, ни сами мы, явившиеся к вам, не ожидали от вашей милости таких способностей. Живя на свете, каждый день узнаешь что-нибудь новое: шутки превращаются в серьезные вещи, а насмешники сами оказываются осмеянными.

Итак, с наступлением темноты губернатор в сопровождении майордома, секретаря, дворецкого и историографа, на которого были возложены обязанности передать потомству деяния Санчо, предприняли ночную прогулку по острову. За ними следовало столько писцов и альгвасилов, что из них можно было бы составить небольшой военный отряд. Санчо бодро шел посредине, со своим жезлом в руке. На него любо было смотреть. Они миновали уже несколько улиц, как вдруг до их слуха донеслось бряцание шпаг. Все бросились в ту сторону, откуда раздавался этот шум. Пробежав несколько шагов, они наткнулись на двух неизвестных, дравшихся на шпагах. Заметив блюстителей порядка, противники остановились, и один из них воскликнул:

— Во имя бога и короля! Да как же это возможно, чтобы в селении грабили на глазах у всех и нападали на прохожих прямо посредине улицы?

— Успокойтесь, добрый человек, — сказал Санчо, — и расскажите мне, из-за чего у вас произошла ссора; я — губернатор.

Тогда второй противник сказал:

— Сеньор губернатор, я постараюсь кратко изложить вам дело. Да будет известно вашей милости, что этот молодчик выиграл в кости более тысячи реалов. При помощи каких хитростей это ему удалось, один бог знает. Я был свидетелем игры и не один сомнительный удар присудил в его пользу, хотя совесть упрекала меня за это. Наконец игра кончилась, и он собрал свой выигрыш. Я ожидал, что он уделит мне что-нибудь из своего выигрыша, но он сунул деньги в карман и вышел на улицу. В досаде я пошел за ним и вежливо и мягко попросил дать мне хотя бы восемь реалов. Он знает, что я человек честный и не имею ни должности, ни доходов, ибо родители мои ничему меня не учили и ничего мне не оставили. Но этот мошенник раскошелился только на четыре реала. Вы только подумайте, сеньор губернатор, какое бесстыдство и какая бессовестность! Честное слово, ваша милость, если бы вы не подоспели, я бы этот выигрыш вырвал у него силой.

— Что вы на это скажете? — спросил Санчо игрока.

Игрок ответил, что вымогатель говорит сущую правду, что он действительно не хотел давать ему больше четырех реалов, так как тот чуть не каждый день выпрашивает у него подачки. А кто кормится подачками, тот должен быть вежливым и брать что дают, а не торговаться со счастливым игроком.

— Вот если бы я в самом деле был шулером, — прибавил игрок, — ну тогда мне пришлось бы расщедриться, ибо шулеры должны давать большие взятки всяким прощелыгам, которым известно их ремесло. Но раз я даю немного, это доказывает мою честность в игре.

— Правильно, — сказал майордом. — Сеньор губернатор, какие будут распоряжения вашей милости насчет этих двух молодцов?

— Распоряжения мои будут такие, — ответил Санчо. — Вы, сеньор игрок, отдадите немедленно этому забияке сто реалов и пожертвуете сверх того тридцать реалов в пользу заключенных. Вы же, не имеющий ни должности, ни бенефиции, берите-ка поскорее сто реалов и не позже завтрашнего дня отправляйтесь в изгнание на десять лет. Бездельникам не место на нашем острове, и если вы попробуете вернуться сюда, я вздерну вас на виселицу либо сам, либо с помощью здешнего палача. Не возражайте мне ни слова, ибо рука у меня тяжелая.

Первый из противников вынул деньги, второй их взял, один отправился в изгнание, другой — к себе домой, а губернатор воскликнул:

— Или моя власть гроша ломаного не стоит, или я закрою все эти игорные дома, так как мне сдается, что от них большой вред.

В эту минуту к ним подошел полицейский и подвел к Санчо какого-то юношу.

— Сеньор губернатор, — сказал он, — этот молодчик шел нам навстречу, но, как только заметил полицию, тотчас же повернул назад и пустился бежать, как олень. Это очень подозрительно. Я погнался за ним, но мне, наверное, не удалось бы его схватить, если бы он не споткнулся и не упал.

— Ты почему убегал, приятель? — спросил Санчо.

На это юноша ответил:

— А потому, что полиция очень уж много спрашивает, а мне не хотелось отвечать.

— А чем ты занимаешься?

— Я ткач.

— Что же ты ткешь?

— С милостивого разрешения вашей чести, наконечники для копий.

— Э, да ты балагур? В краснобаи записался? Ну, ладно. А куда это ты сейчас шел?

— Проветриться.

— А где же это у вас на острове проветриваются?

— А где ветер дует.

— Хорошо, ты складно отвечаешь! Видно, что ты малый с головой; так вот, представь себе, что я и есть ветер и дую тебе прямо в спину и гоню тебя прямо в тюрьму. Эй, вы! Возьмите его и отведите в тюрьму. Пускай переспит там ночь, довольно ему проветриваться.

— Ей-богу, ваша милость, — возразил юноша, — вам будет легче сделать меня королем, чем заставить спать в тюрьме.

— А почему же я не могу заставить тебя спать в тюрьме? — спросил Санчо. — Разве я не властен засадить тебя в тюрьму или отпустить на волю, как это мне заблагорассудится?

— Как ни велика власть вашей милости, — ответил юноша, — а все-таки заставить меня спать в тюрьме вы не в силах.

— Как не в силах? — вскричал Санчо. — Отведите его туда, и пускай он на деле убедится в своем заблуждении. Да скажите алькальду, что я его оштрафую на две тысячи дукатов, если он отпустит этого парня из тюрьмы.

— Я все же стою на своем, ваша милость, — повторил юноша. — Ни один человек на свете не заставит меня спать в тюрьме.

— Не понимаю, что ты болтаешь. Или ты думаешь, что у тебя за спиной стоит ангел, который выведет тебя из тюрьмы и разобьет кандалы, которые я прикажу на тебя надеть?

— Сеньор губернатор, — шутливо сказал тот, — давайте рассуждать толком. Предположим, что ваша милость прикажет отвести меня в тюрьму, заковать в кандалы и цепи и посадить в глубокую яму. Предположим далее, что алькальду пригрозят суровым наказанием в случае, если он меня выпустит, и что алькальд исполнит в точности ваши приказания. И тем не менее, если я пожелаю не спать, а бодрствовать всю ночь, не смыкая глаз, то можете ли вы, ваша милость, со всей вашей властью заставить меня заснуть, если мне не захочется?

— Ну, конечно, нет, — ответил секретарь, — молодчик ловко это придумал.

— Следовательно, — спросил Санчо, — ты не заснул бы только ради собственной прихоти, а не для того, чтобы мне перечить?

— Конечно, сеньор, — ответил неизвестный юноша, — ничего другого мне и в голову не приходило.

— Ну, тогда ступай себе с богом, — сказал Санчо, — иди спать домой, и пошли тебе господь приятных снов. Я и не собираюсь нарушать твой покой. Однако советую тебе на будущее время не шутить с правосудием, а то может случиться, что в другой раз за свои шуточки ты получишь по башке.

Отпустив незнакомца, губернатор решил закончить на этом свой обход. А два дня спустя кончилось и самое губернаторство, и рухнули все планы дальнейших преобразований и улучшений, которые задумывал Санчо Панса.


108 Первое блюдо — фрукты. В больших домах обед начинался свежими фруктами, а кончался сушеными фруктами и вареньем.

109 Гиппократ — величайший врач древности, «отец медицины», как его принято называть. Еще в эпоху Возрождения авторитет Гиппократа стоял чрезвычайно высоко, и доктора очень любили ссылаться на него. В данном случае доктор просто дурачит Санчо: Гиппократ нигде не говорит о куропатках.

110 Олья подрида — национальное испанское блюдо: говядина, овощи и приправы варились в горшке до тех пор, пока не разваливались, как перезрелые фрукты.

111 По-испански recio значит «суровый»; aguero — примета; mal aguero — дурная примета; tirte afuera — отправляйся на тот свет.


Глава 50 о том, как Санчо вступил во владение своим островом и как он им управлял
Роман «Дон Кихот» М. де Сервантес

« Глава 49

Глава 51 »





Искать произведения  |  авторов  |  цитаты  |  отрывки  search1.png

Читайте лучшие произведения русской и мировой литературы полностью онлайн бесплатно и без регистрации, без сокращений. Бесплатное чтение книг.

Книги — корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Фрэнсис Бэкон

Без чтения нет настоящего образования, нет и не может быть ни вкуса, ни слова, ни многосторонней шири понимания; Гёте и Шекспир равняются целому университету. Чтением человек переживает века.
Александр Герцен



Реклама